Неточные совпадения
— А весь этот шум подняли марксисты. Они нагнали страха, они! Эдакий… очень холодный ветер подул, и все почувствовали себя легко одетыми. Вот и я — тоже. Хотя жирок у меня — есть, но
холод — тревожит все-таки. Жду, — сказал он,
исчезая.
Он
исчез. Самгин, заваривая чай и глядя, как льется из крана струя кипятка, чувствовал, что под кожей его струится
холод.
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что погружается в
холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая голова Дуняши
исчезла, на месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно мраморная. Несколько секунд она стояла рядом с ним — шумно дыша, становясь как будто еще выше. Самгин видел, как ее картинное лицо побелело, некрасиво выкатились глаза, неестественно низким голосом она сказала...
Но дунул
холод, свежий ветер, и стоножки, тараканы — все
исчезло. Взяли три рифа, а сегодня, 31-го марта утром, и четвертый. Грот взяли на гитовы и поставили грот-трисель. NO дует с
холодом: вдруг из тропиков, через пять дней — чуть не в мороз! Нет и 10° тепла. Стихает — слава Богу!
— Нет.
Холод, как и вообще всякую боль, можно не чувствовать. Марк Аврелий сказал: «Боль есть живое представление о боли: сделай усилие воли, чтоб изменить это представление, откинь его, перестань жаловаться, и боль
исчезнет». Это справедливо. Мудрец или попросту мыслящий, вдумчивый человек отличается именно тем, что презирает страдание; он всегда доволен и ничему не удивляется.
— Пахнет человеком, — сказал я Титу, когда поезд
исчез. И потом, положив ему руку на плечо, я сказал: — Это, брат, своего рода прообраз. Жизнь… Можно ехать в духоте и вони дальше или идти, как вон те фигуры, в темноту и
холод… Или, как Урманов, — остаться на рельсах.
Потом Муха заметила, что все другие мухи
исчезли окончательно. Бедняжки не перенесли первого
холода и заснули кому где случилось. Муха в другое время пожалела бы их, а теперь подумала...
Наступила осень, одно удовольствие
исчезало вслед за другим; дни стали коротки и сумрачны; дожди,
холод загнали всех в комнаты; больше стал я проводить время с матерью, больше стал учиться, то есть писать и читать вслух.
Двух суток по восемнадцати градусов не выдержали омерзительные стаи, и в 20-х числах августа, когда мороз
исчез, оставив лишь сырость и мокроту, оставив влагу в воздухе, оставив побитую нежданным
холодом зелень на деревьях, биться больше было не с кем.
Казалось мне, когда я очнулся, что момент потери сознания был краток, и шкипер немедленно стащит с меня куртку, чтоб
холод заставил быстрее вскочить. Однако не
исчезло ничто за время сна. Дневной свет заглядывал в щели гардин. Я лежал на софе. Попа не было. Дюрок ходил по ковру, нагнув голову, и курил.
Но смуглый цвет почти
исчезС его ланит; снега и вьюга
И
холод северных небес,
Конечно, смыли краску юга,
Но видно всё, что он черкес!
Глаза молодого человека как-то опять испуганно заморгали. Холодное сожаление купца только ярче напомнило ему
холод дороги, и проглоченная рюмка пролетела, будто льдинка. Вследствие этого он налил другую и отправил вслед за первой. Только тогда испуганное выражение начало
исчезать с лица бедного малого.
Минуты, часы безмолвною чередой пробегали над моею головой, и я спохватился, как незаметно подкрался тот роковой час, когда тоска так властно овладевает сердцем, когда «чужая сторона» враждебно веет на него всем своим мраком и
холодом, когда перед встревоженным воображением грозно встают неизмеримою, неодолимою далью все эти горы, леса, бесконечные степи, которые залегли между тобой и всем дорогим, далеким, потерянным, что так неотступно манит к себе и что в этот час как будто совсем
исчезает из виду, рея в сумрачной дали слабым угасающим огоньком умирающей надежды…
А она ведь ничего не знала ни о моих припадках, ни об убийстве, и я всегда был с нею ласков и ровен. «Значит, было во мне что-то такое, чего нет у других людей и что пугает», — мелькнула у меня мысль и тотчас
исчезла, оставив странное ощущение
холода в ногах и спине. Я понял, что Марья Васильевна узнала что-нибудь на стороне, от прислуги, или наткнулась на сброшенное мною испорченное платье, и этим совершенно естественно объяснялся ее страх.
Я протер глаза, но видение не
исчезло… Лошади, перестав стучать по мосту, бежали по ровной дороге… Освещенный двухэтажный дом надвинулся ближе. На занавесках окон мелькали, точно китайские тени, силуэты танцующих… Слышались заглушенные звуки оркестра… А назади — холодная спутанная тьма, в которой угадываются горные склоны, темные ущелья, глубокое ложе замерзающей реки,
холод, метель и пустыня…
Сон сразу
исчез, и Володя, вспомнив, какое он может совершить преступление, опоздавши на вахту, соскочил с койки и, вздрагивая от
холода, стал одеваться с нервной стремительностью человека, внезапно застигнутого пожаром.
И вдруг все
исчезло. Шлагбаум медленно поднимался. Марья Васильевна, дрожа, коченея от
холода, села в телегу. Четверка переехала линию, за ней Семен. Сторож на переезде снял шапку.
Был и на балу у них. Это был уже настоящий бал, и зал был под стать. Кавалеры в большинстве были новые, мне незнакомые. Осталось в памяти: блеск паркета, сверкающие белые стены, изящные девичьи лица — и какой-то
холод,
холод, и отчужденность, и одиночество.
Исчезла всегдашняя при Конопацких легкость в обращении и разговорах. Я хмурился, не умел развернуться и стать разговорчивым, больше сидел в курительной комнате и курил. Люба сказала мне своим задушевным голосом...
Казалось, хотели они обхватить меня своими объятиями, которых
холод я уже ощущал, и, ударяясь об утес, ропотно
исчезали.
Конечно, мне и следовало так продолжать: я видел, как отшатнулась она, я видел, как дрожащими пальцами, почти падая, она искала вуалетку, я видел, что еще слово мужественной правды, и страшное видение
исчезнет, чтобы снова не вернуться никогда. Но кто-то чужой во мне — не я, не я! — произнес эту нелепую, смешную фразу, в которой звучало сквозь
холод ее так много ревности и безнадежной тоски...
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою
холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснились в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хороводы и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющею улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь
исчезла куда-то.